28.07.2025

ВСЕ ФОТО – ВЛАДИМИР ЯРОЦКИЙ/MUSTAFIN MAGAZINE

Текст: Владимир Яроцкий

Литература должна дышать: как Алина Гатина помогает прозе быть живой

Разговор о казахстанской идентичности, образности и поиске ритма в тексте

Алина Гатина – фигура знаковая в современной казахстанской литературе: автор, редактор, основательница нового книжного издательства ADAM Fiction. Она сумела объединить классическую литературную традицию с эстетикой современной прозы, создав в Алматы не просто пространство для текста, а культурную среду.

Алина – не из тех, кто учит “писать книги”. Она учит слышать. Ритм, паузу, вес слова. В ее школе не исправляют запятые – настраивают голос. А в издательстве ADAM Fiction книги не “выпускают”, а отпускают – только те, что действительно звучат.

В разговоре с автором Mustafinmag Алина поделилась о том, как остаться в литературе живым, зачем возвращаться в Алматы, и как вместо карьеры, построить среду.

Первые книги

О первом редакторском опыте, институте и начале собственного пути

Лет с девятнадцати я работала литературным редактором в толстом журнале “Shahar-культура”. Это был почти музейный по своей полноте проект, посвященный искусству, живописи, музыке, архитектуре. Очень дорогой, очень красивый, он, к сожалению, не выжил под гнетом цифрового времени.

Потом был Литературный институт имени Горького в Москве, отделение прозы. После института я вернулась домой и начала преподавать писательское мастерство. Мы с учениками писали рассказы, повести, романы. Где-то я выступала в роли редактора, где-то – сопровождающего, помогающего собрать и подготовить книгу к изданию. Эти книги выходили в разных издательствах. Потом я поняла, что хочу издавать сама. Так, как мне кажется правильным.

От преподавания к издательству

Путь к собственному издательству занял лет семь-восемь – от первых шагов в преподавании до момента, когда появилась уверенность, что я могу это делать.

Я читаю хорошие тексты у своих учеников и коллег. Вижу, где сильная проза, где есть потенциал – и понимаю, что в некоторых случаях хочу быть не только преподавателем или редактором, но также издателем. Не все книги учеников, которые вышли в других издательствах, мне нравятся. Вижу, что можно было сделать лучше.

В чем главная сложность создания книги?

Я понимаю, как делается книга – прежде всего технически. Это несложно. Сложнее – написать действительно сильную вещь – не набор зарисовок и отрывков, который искусственно соединяют в роман или экспертную книгу, а композиционно и идейно выдержанный текст.

По плану нашей первой книгой должен был стать нон-фикшен, но мы еще работаем над ней – там куча юридических нюансов. Каждая таблица из интернета или недооформленная цитата могут стать проблемой. С прозой легче – если текст авторский, без компиляций и ИИ, то его можно смело выпускать. Поэтому первой вышла книга стихов Амана Рахметова – “Человек засыпает и становится фотографией”.

Возвращение в родной сюжет

О решении не остаться в Москве и почему Алматы – это точка отсчета

Когда я училась в Литинституте, можно было остаться в Москве, где издательская сфера очень развита. Этот выбор и сложный, и простой одновременно. Москва действительно дает огромные возможности в литературной сфере, но дом есть дом. Мне здесь интереснее и свободнее, к тому же ниша была практически пустой, и хотелось вернуться.

До 2022 года я и многие коллеги из Алматы отправляли рукописи в Москву. Это казалось единственным правильным маршрутом. ЭКСМО, АСТ, редакция Елены Шубиной. Отправляли тексты и в толстые литературные журналы. В хороший журнал “Дружба народов”.

Свобода по-Карверу

О влиянии американской прозы и внутренней независимости

Образование у меня было классическое, в чем-то консервативное, но мастера были прогрессивными. Мой мастер давал нам собственные списки по американской, европейской, японской прозе. Я со школы люблю американскую литературу – и до сих пор ее читаю.

Русская и американская проза – две молодые литературы, которые стартовали почти одновременно. Но соцреализм сильно затормозил развитие литературы в СССР. Американская же развивалась свободно: Шервуд Андерсон, Фицджеральд, Фолкнер, Фланнери О’Коннор, Карсон Маккалерс, Сэлинджер, Хемингуэй, Капоте, Кормак Маккарти, Пол Боулз, Рэймонд Карвер, Томас Пинчон, гигант Франзен и др. Их проза дышит свободой: языковой, стилистической, психологической. Там не требовалось эзопова языка, традиционно иносказательных приемов, к чему приходилось прибегать советским писателям. Американское письмо – свободное, экономное, точное, психологическое. Оно помогло мне вырастить литературный вкус и понимание глубины, на которую можно спускаться в тексте, сохраняя при этом простой синтаксис.

Павлов. Жанр – правда

О мастерской в Литинституте и литературной строгости как этике

Олег Павлов – мой мастер в Литинституте – учил, что первое лицо всегда исповедальное, что если в рассказе один-два героя – то можно обойтись без имен, достаточно местоимений, что нужно мыслить сценами, изображать, а не пересказывать, что если можешь не писать – не пиши, что ложь читатель всегда почувствует – не в том смысле, что нужно писать только документальные вещи, а в том, что нельзя писать, чего не пережил сам, хотя бы на уровне впечатлений – выйдет суррогат. К нам было строгое отношение, любой неудачный этюд считался графоманией. Но если ему нравилось – он хвалил, писал нам короткие отзывы.

Сейчас иногда говорят: “Пишите, раскройтесь, выразите себя, станьте писателем за столько-то занятий”. Думаю, его бы такая фраза развеселила.

Мы не переводим – мы вплетаем

О казахстанской литературной идентичности, билингвизме и голосе

Казахская проза

Я пишу и редактирую тексты на русском, про героев из Алматы, Астаны, Шымкента, Актау и т.д. В их диалогах звучит казахская речь, описываемый быт пронизан казахской культурой. Здесь основной язык произведения не имеет отношения к ментальности. И потому это не русская проза.

Мы живем в уникальной языковой ситуации. Есть казахские писатели – те, кто пишет на казахском языке, и есть казахстанские писатели – те, кто пишет на русском. Терминология неофициальная, но рабочая. Мы с коллегами ее используем.

Российским редакторам, которые работают с нашими текстами, бывает сложно с пониманием культурного контекста; мы делаем сноски, чтобы книгу могли читать все русскоязычные читатели мира, но для нашего читателя билингвизм текстов – привычное явление.

Важны перекрестные переводы – с казахского на русский и наоборот. Так развивается литература, расширяется аудитория и появляется больше понимания внутри страны.

Ритм – это все

О писательском слухе, преподавании и невозможности научить без чувства

Я преподаю на русском. Могу помочь обрести голос только на этом языке. Когда ко мне приходят ученики, прожившие много лет за границей, они часто пишут, используя прямые переводные конструкции, например, с французского или английского. Но поскольку грамматика языков различается, бывают проблемы с точностью фраз, образов, метафор. Мы работаем над этим, они учатся слышать ритм русского предложения, без этого литературы не получится, сюжет в ней вторичен.

Слова и образы

Не у всех людей есть чувство слова и образа. Один человек напишет: “N было грустно” – и это будет просто констатацией. Другой опишет так, что не придется упоминать слово “грусть”.

Писательское мастерство – в ритме, ощущении пауз, музыкальности, авторских метафорах. Пожалуй, это врожденное, но такой навык можно развивать.

Язык современной прозы изменился. Стал суше, энергичнее. Айтматов – это большая литература, но сейчас мы пишем иначе. Его язык был построен на риторике, эпитетах, высокой эмоциональности. В современной прозе упор не на сентиментальность. Затяжные эмоциональные эпизоды, которые выкручивают нервы, – скорее редкость. Современный художественный текст – это краткость, глаголы, пространство, в котором читателю оставляют работу.

Можно ли научить человека писать?

Я никогда не обещаю, что научу писать. Объясняю, направляю, подробно разбираю текст. Однако, если человек не чувствует языка, не понимает, что такое образ и ритм – я ничего не смогу сделать. Дважды у меня были случаи, когда мы обоюдно прерывали обучение.

Бывает и наоборот – ко мне приходят люди, у которых уже есть публикации и премии. Например, Нурайна Сатпаева – драматург и писательница. У нее уже были рассказы, пьесы, международные премии, но она хотела освоить крупную форму и написать роман. Все получилось, и я очень горжусь нашей работой.

Когда личное становится нервом

О современных темах, балансе между частным и историческим

Сегодня пишут обо всем, что связано с личностью: эмоциональный интеллект, травматический опыт, поиск идентичности. Молодые авторы говорят о вещах, которые раньше считались “неудобными”. Гендер, сексуальность, чайлдфри, депрессия, кризис маскулинности и т.д. Все это становится частью нарратива.

Баланс двух реальностей

Конечно, важен баланс: углубляясь в личное, хорошо бы помнить, что художественный текст не научное исследование. Быть исследователем себя в том числе через литературу – это тренд, но он не отменяет необходимости создавать художественную реальность, основанную на реальности настоящей. Иначе большого романа не получится.

Семья Ламбертов из "Поправок" Франзена большую часть жизни проводит в разбирательствах с собой и друг другом, и мы подробно узнаем о внутреннем устройстве и травмах каждого из ее членов: Альфреда, Инид, Гари, Чипа, Дениз. Но частные перипетии происходят на фоне Америки 90-х годов, в которой тревогу и предчувствие перемен не перебить внешним лоском и стабильной экономикой. Роман поднимает не только вечные темы, но и подробно говорит о крахе американской биржи, депрессии среднего класса Америки и коллективной пустоте после 11 сентября.

Адам. Первая история

О том, как родилось издательство ADAM fiction и что в его основе

Стать независимым издателем сподвигло желание делать книги так, как я вижу. Своей редактурой и вкусом. Конечно, мне интересно работать с сильными авторами, которые становятся фактом литературы.

Почему ADAM?

Слово ADAM понятно на многих языках. Литература, как и искусство в целом, всегда рассказывает о человеке. К тому же “Адам” – это еще и начало. Первый человек, первая история. Хотелось, чтобы название было универсальным, простым и емким, чтобы одинаково читалось и на латинице, и на кириллице. Но ADAM – распространенное слово в названиях, поэтому приставка fiction (то, как мы сейчас называем художественную литературу) отвечает за оригинальность.

По гамбургскому счету

О критериях настоящей литературы, проектах и мечтах

Прежде всего меня интересует проза, крупная форма. По гамбургскому счету. Конечно, я не так строга, как Шкловский, но у нас нет цели издавать все подряд. Иногда мы будем издавать нон-фикшен, иногда – поэзию, но только если это не текст в столбик и не рифма ради рифмы. Жанровая литература – пока не наше направление, но если найдем сильный текст, издадим и жанровый роман.

Текущие проекты

Сейчас в работе нон-фикшен по финансовой грамотности и роман, к которому только что приступили. Еще один важный проект – антология современной казахстанской прозы. Рассказы наших писателей, собранные в большую книгу, которые покажут зрелость нашей литературы. Такие книги вне времени, их хочется перечитывать и держать на столе.

Казахстанская литература может выйти на международный уровень, если появятся сильные романы, которым помогут добраться до зарубежного читателя; если не будет стремиться к универсальности, а останется локальной в отношении персонажей, культуры, места действия. Старик Мухит, живущий на Каспии, будет близок читателю из Европы, потому что он говорит о семье, об увядании жизни, о зыбкости догм, об экзистенциальном кризисе и экологии. Он казахский и в то же время общемировой герой. Многие проблемы человечества не имеют национальности и гражданства и могут быть понятными на любом континенте. Тенденция мировой литературы такова, что популярность набирают романы из стран, которые долгое время писали для внутреннего читателя.

Литература должна переводиться

О сообществе, планах и связке: школа – редакция – издательство – читатель

На что обращают внимание издатели за рубежом?

Хочется возить наших писателей на международные книжные выставки, чтобы наши романы выходили на иностранных языках. Но везти нужно сильные книги, которые уже признал отечественный читатель. Зарубежные издатели на это смотрят.

Конечно, легче всего издавать тех, с кем я работала или работаю как редактор. Однажды мы уже совпали в понимании текста – и выпустить книгу вместе – логичный и радостный итог.

Книги литература издательство Письменное искусство